А.Блок, М.Лохновицкая, А.Пушкин

 

К концу Х1Х – началу нынешнего века серьёзные  изменения  претерпел литературный образ  русалки-соблазнительности. У М.Лохвицкой, с ее декларативным отказом от  «идейной поэзии» и воспеванием  чувственной любви, русалка – не нечисть, а роковая  страстная женщина:

                       

                        Ни речи, ни огненный взглядляд

                        В ней  душу  его не пленяли,ли,

                        Но косы, но русые косы до пят –т –т

                        Расстаться с русалкой мешали.ли.

                        Напрасно он бился в коварных сетях,ях,

                        Напрасно к сопернице  рвался,ся,

                        Запутался в чудных ее волосахсах

                        И с нею навеки остался.ся.

 

 

Тот же мотив, но в форме заклинания, своеобразного заговора тоскующей по любви женщины возникает у  А.Блока («Мой милый, будь смелым…», 1909); завораживающее обещание  «Русалкою вольной /Явлюсь над ручьём» означает воистину  русалочью  любовь:

 

                        Нам вольно, нам больно,

                                   Нам  сладко вдвоем.

                        Нам в тёмные ночи

                                   Легко умереть

                        И в мертвые очи

                                   Друг другу глядеть

 

 

 

Ставший к концу  Х1Х столетия своего рода штампом мотив завлечения  юноши  красавицей русалкой закономерно привёл к пародиям. Едва ли  не первое произведение подобного типа,  ещё не пародия, но уже откровенный перевод  из высокой  романтики в шутку, иронию, - стихотворение  А.С.Пушкина «Русалка» (1819). Двадцатилетний поэт легко, играючи соединяет  два далёких  друг от  друга мотива: серьёзный житийный (искушение монаха) и «подлый», суеверный (прельщение русалкой мужчины), создав  изящную, с хитрой улыбкой историю на тему «Любви все возрасты покорны».

 

 И если в лицейском «Монахе» (1813) бес, соблазнивший праведника юбкой, был  побежден, то  теперь святой отец  оказался во власти нечисти женского пола. Здесь все не соответствует романтическому,  житийному и фольклорному  канону: на месте юноши – старик, копающий себе могилу; русалка – не поёт, не расчёсывает волосы, а просто молча  сидит «у брегов». Да и в самом  описании русалки, как бы дразня читателя, соседствуют  поэтические  строки: «…легка, как тень ночная,./ Бела, как ранний снег холма» - со сниженной, почти прозаической  фразой: «Выходит женщина нагая». Два дня боролся сам собой  монах, а на третий (как положено в фольклорной эстетике) исчез: «Монаха не нашли нигде, / И только бороду седую  мальчишки видели в воде». Конец вовсе  не соответствует  счастливому фольклорному финалу, согласно которому герой должен  с третьей  попытки добиться  успеха. По – видимому, героиней для  Пушкина  являлась  русалка, а не  старик  праведник.

 

   Смешливый  Антоша  Чехов написал в 1884г. «новую сказку» под названием «Наивный леший», где русалка и леший странным образом сочетают в себе  черты пейзанов буколик ХV111в., стиль базарных ковриков, украшавших стены мещанских домов, и рационализм  развенчания фантастики,  характерный для последней  четверти Х1Хв. «В лесу, на берегу речки, которую  день и ночь  сторожил  высокий камыш, стоял  в одно прекрасное  утро молодой  симпатичный леший.

   Возле него на  травке сидела русалочка, молоденькая и такая  хорошенькая, что, знай я её точный адрес, бросил бы все – и литературу, и жену,  и науку – и полетел бы  к ней…  Русалочка была  нахмуренна и сердито теребила зеленую травку…».

И.Бунин, А.Толстой Образ Русалки в творчестве поэтов и писателей Н.Заболоцкий и др.
Русалка С.Есенин