      |
А.Блок, М.Лохновицкая, А.Пушкин
К концу Х1Х –
началу нынешнего века серьёзные изменения претерпел литературный образ
русалки-соблазнительности. У М.Лохвицкой, с ее декларативным отказом от
«идейной поэзии» и воспеванием чувственной любви, русалка – не нечисть, а
роковая страстная женщина:
Ни речи, ни огненный взглядляд
В ней душу его не пленяли,ли,
Но косы, но русые косы до пят –т –т
Расстаться с русалкой мешали.ли.
Напрасно он бился в коварных сетях,ях,
Напрасно к сопернице рвался,ся,
Запутался в чудных ее волосахсах
И с нею навеки остался.ся.
|
|
 |
Тот же мотив,
но в форме заклинания, своеобразного заговора тоскующей по любви женщины
возникает у А.Блока («Мой милый, будь смелым…», 1909); завораживающее
обещание «Русалкою вольной /Явлюсь над ручьём» означает воистину
русалочью любовь:
Нам вольно, нам больно,
Нам сладко вдвоем.
Нам в тёмные ночи
Легко умереть
И в мертвые очи
Друг другу глядеть
|
|
 |
Ставший
к концу Х1Х столетия своего рода штампом мотив завлечения юноши
красавицей русалкой закономерно привёл к пародиям. Едва ли не первое
произведение подобного типа, ещё не пародия, но уже откровенный перевод из
высокой романтики в шутку, иронию, - стихотворение А.С.Пушкина «Русалка»
(1819). Двадцатилетний поэт легко, играючи соединяет два далёких друг от
друга мотива: серьёзный житийный (искушение монаха) и «подлый», суеверный
(прельщение русалкой мужчины), создав изящную, с хитрой улыбкой историю на
тему «Любви все возрасты покорны».
И если в лицейском «Монахе» (1813) бес,
соблазнивший праведника юбкой, был побежден, то теперь святой отец
оказался во власти нечисти женского пола. Здесь все не соответствует
романтическому, житийному и фольклорному канону: на месте юноши – старик,
копающий себе могилу; русалка – не поёт, не расчёсывает волосы, а просто
молча сидит «у брегов». Да и в самом описании русалки, как бы дразня
читателя, соседствуют поэтические строки: «…легка, как тень ночная,./
Бела, как ранний снег холма» - со сниженной, почти прозаической фразой:
«Выходит женщина нагая». Два дня боролся сам собой монах, а на третий (как
положено в фольклорной эстетике) исчез: «Монаха не нашли нигде, / И только
бороду седую мальчишки видели в воде». Конец вовсе не соответствует
счастливому фольклорному финалу, согласно которому герой должен с третьей
попытки добиться успеха. По – видимому, героиней для Пушкина являлась
русалка, а не старик праведник.
 |
|
Смешливый Антоша Чехов написал
в 1884г. «новую сказку» под названием «Наивный леший», где русалка и
леший странным образом сочетают в себе черты пейзанов буколик ХV111в., стиль базарных ковриков, украшавших стены
мещанских домов, и рационализм развенчания фантастики, характерный для
последней четверти Х1Хв. «В лесу, на берегу речки, которую день и ночь
сторожил высокий камыш, стоял в одно прекрасное утро молодой симпатичный
леший. |
Возле
него на травке сидела русалочка, молоденькая и такая
хорошенькая, что, знай я её точный адрес, бросил бы все – и литературу, и
жену, и науку – и полетел бы к ней… Русалочка была
нахмуренна и сердито теребила зеленую травку…».
 |
Образ Русалки в творчестве
поэтов и писателей |
 |
 |
 |
|






|