Рубеж Х1Х – ХХ столетий

 Рубеж Х1Х – ХХ столетий, с одной стороны, продолжил традиции описания народных  мифологических представлений, преподнеся их читателю в виде  прямых цитат  из фольклорных рассказов, с другой – внес много нового, переосмыслив народные  образы или придав им совершенно иной смысл, наделив их художественными  функциями, не присущими фольклору.

   В качестве примера вкрапления в литературный текст фольклорной цитаты можно привести  слова  Цыганка из повести М.Горького «Детство»; «Мышь – умный житель, ласковый, её домовой  очень любит! Кто  мышей кормит, тому и дед – домовик мирволит».

   К.Бальмонт в стихотворении «Домовой» отталкивается от традиционного образа («Неуловимым видением, неотрицаемым взором, /Он таится на плоскости стен,./ Ночью в хозяйских строениях бродит дозором»). Стихотворение входит в книгу «Только любовь» (1903)., В нем идет речь, естественно, о любви, которая  манит уютом, теплом, спокойствием, и вместе с тем давит, угнетает, усыпляет. К, Бальмонт, как всегда, играет  словом и смыслом. Для него домовой – это и древняя мудрость, правда очага, и ужас жизни; это то, что оберегая – губит, согревая – удушает:

              

Таинственностью веет и волю свевает,

Ума забирает

В домовитый свой плен,

Сердцу внушает, что дома уютно,

Что вот эти часы так приятно стучат,

Что вне дома  быть дурно, и прямо беспутно,

Что отраден очаг, хоть и связан с ним чад

                <…>

Что-то  то  давит,- как будто мертвец, на минуту живой,

Ухватился за горло живого, и шепчет так  глухо

О тяготах земных. Отойди, отойди, Домовой!

 

 

 

            

   Бальмонт – поэт света и солнца, движения и страстной любви. Он принимает и дьявола, но огненного, и тишину, но светлую, и Ночь – как сгусток тайны, как полярность  Дню. Звукопись стихотворения «Домовой», насыщенного шипящими и глухими согласными, плюс подчеркнуто  примитивный  синтаксис превращает середину стихотворения  в заговор, направленный на то. Чтобы распластать, «заземлить», обездвижить  человека

Задержал уходящего. Томно так стало.

Что отсюда идти? Всюду то же, одно

Да и с вешалки шапка куда-то упала.

И в сенях так темно. И враждебностью смотрит окно.

Посиди на печи. Полежи. Или в сердце всё порох?

Спи. Усни. Дышит жарко. Мерцает. И хочется спать

В мире брошены мы. Кто-то спит.

Что-то есть. Чу, шуршит.

Наползающий шорох.

 

 

   Домовой Бальмонта – символ угнетающей горизонтали и душного ограниченного  замкнутого пространства, идеал же и смысл жизни поэта – активная  вертикаль, уходящая в бесконечную высь или бескрайнюю пропасть земли, к огненному её центру

    Я в .этот мир пришел, чтоб видеть солнце», и человек «должен сбросить то, что давит, должен сам себе помочь» - вот две главные установки  ранней лирики Бальмонта. Наивная космогония бальмонтовской поэзии не так  уж наивна. Она  покоится на древнейших мифологических представлениях..

   У Александра Грина, с его богатой фантазией, тоже рождается  особый, никому доколе  не ведомый «словоохотливый домовой».Мало того что он страдает зубной болью, этот домовой еще и рассказывает повесть о трёх прекрасных  людях, поставивших его в тупик: классический треугольник (двое мужчин и женщина), едва наметившийся в отношениях двух давних друзей и жены одного из них, был тут же снят «третьим», ушедшим без объяснений, молча и навсегда. Маленький трогательно – добрый домовой потому и не может понять высокого порыва человеческой  души, что слишком привязан к земле и не выходит за пределы обыденного сознания; сосредоточенный на зубной боли, он не  в состоянии оценить боль сердца, как постичь бессилие, ненужность слов  при истинном  благородном  поступке («Словоохотливый домовой», 1923).

   Перечисленными интерпретациями практически исчерпывается  «идеология» образа домового в литературной традиции.

 

 

20-30гг. XIX века Домовой в литературе Первая половина XIX в.
  Домовой