Владимир Николаевич Ипатьев родился в 1867 г. Среднее образование получил в 3-й военной московской гимназии, а затем окончил в 1886 г.Александровское военное училище,в 1887 Михайловское артиллерийское училище. По окончании в 1892 курса в Михайловской артиллерийской академии был оставлен там репетитором и помощником заведующего химической лабораторией. В том же году работал по органической химии в Санкт-Петербургском университете в лаборатории профессора А. Е. Фаворского. С 1893 г. преподавал химию в Михайловском артиллерийском училище и академии. В 1895 году защитил диссертацию «О действии брома на третичные спирты и бромистого водорода на ацетиленовые и алленовые углеводороды» и получил звание штатного преподавателя академии. За эту работу Русское физико-химическое общество присудило Ипатьеву малую премию имени А. М. Бутлерова. В 1896—1897 годах Ипатьев работал в Мюнхене у профессора Байера, с которым сделал совместно работу о строении карона и о кароновой кислоте, и в Париже у Вьеля по пороху и взрывчатым веществам. В 1899 году Ипатьев защитил диссертации «Алленовые углеводороды, реакция хлористого нитрозола, нитрозаты и действие натрий-малонового эфира на дибромиды» и «Взрывчатые свойства тринитрокрезола и тринитронафталина», за что получил звание профессора академии. С 1902 г. Ипатьев, в качестве приват-доцента, читает в Санкт- Петербургском университете курс термохимии.
Во время первой мировой войны Ипатьев работал в области организации химического производства, исследования и производства химического оружия и методов химической защиты войск. Перед октябрьской революцией Ипатьев был генерал-лейтенантом русской армии. В 1914 году Ипатьев возглавил комиссию Главного Артиллерийского управления, направленную в Донбасс для определения возможности производства бензола и толуола. В апреле 1916 года Ипатьев стал председателем созданного Химического комитета при Главном Артиллерийском Управлении. Главной задачей Комитета было расширение производства взрывчатых веществ отечественной химической промышленностью. Под руководством Ипатьева Комитету удалось добиться значительных успехов по строительству новых казенных заводов и расширению производства частных предприятий. При этом были освоены новые технологии - производство толуола из нефти, получение азотной кислоты из аммиака, вырабатывающегося попутно с бензолом при коксовании угля; были организованы производства фосгена и хлора. В результате деятельности Комитета, общее производство взрывчатых веществ отечественной промышленностью возросло от 330 тыс. пудов в год до 2.7 млн. пудов в год. Практически, деятельность Комитета и лично Ипатьева в годы войны можно рассматривать как основание отечественной химической промышленности (в довоенный период данная отрасль находилась в зачаточном состоянии).
После революции Ипатьев основал несколько химических исследовательских центров в СССР. Ленин называл его главой нашей химической промышленности. Однако к концу 1920-х Ипатьев стал чувствовать себя не в безопасности из-за начавшихся чисток в промышленности. Во время зарубежной поездки он узнал из газет о раскрытии «контрреволюционной вредительской и шпионской организации в военной промышленности СССР» и том, что казнены В. С. Михайлов, В. Л. Дымман, В. Н. Деханов, Н. Г. Высочанский. После этого Ипатьев решил не возвращаться в СССР и уехал в США.
Постановлением общего собрания АН СССР от 29 декабря 1936 года Ипатьев (вместе с А. Е. Чичибабиным) был исключён из её членов; 5 января 1937 года лишён гражданства СССР. 22 марта 1990 года Общее собрание АН СССР приняло постановление о восстановлении (посмертно) в членах Академии наук СССР ряда учёных, в том числе и Ипатьева.
В США Ипатьев стал профессором Северо-Западного университета в Чикаго и работал на Universal Oil Products Company. Он и его студенты сделали значительный вклад в органический синтез и перегонку нефти. Он считается одним из основателей нефтехимии в США.
В 1945 Ипатьев опубликовал книгу воспоминаний «Жизнь одного химика».
У Владимира Ипатьева было три сына: Дмитрий, Николай и Владимир. Дмитрий погиб во время первой мировой войны. Николай участвовал в белом движении, эмигрировал и умер в Африке, испытывая изобретённое им лекарство от желтой лихорадки. Владимир Владимирович Ипатьев, также талантливый химик, остался в СССР и был арестован после бегства отца из СССР. Живя в США Ипатьевы удочерили двух русских девочек.
Георгий Богданович Кистяковский родился в семье профессора права Киевского университета Богдана Кистяковского и Марии Кистяковской (урождённая Берендштам); внук известного юриста Александра Кистяковского.
Учился в частной гимназии в Москве, но последний год учёбы завершил в Киеве, куда переехал в 1917 году. Осенью 1918 года вступил в ряды Белой армии и участвовал в боевых действиях до осени 1920 года. Эвакуировался из Крыма в Турцию, затем перебрался в Югославию к дяде.
В 1921 году поступил в Берлинский университет, где за 3,5 года прошёл полный курс обучения и в 1925 году под руководством М. Боденштайна защитил докторскую диссертацию, которая была посвящена проблеме разложения оксида хлора, производимого с помощью света. По окончании университета остался работать у Боденштайна, по его рекомендации в январе 1926 года был направлен в качестве стипендиата Международного комитета по образованию в области физической химии в Принстонский университет к профессору Х. С. Тэйлору. Здесь он начал исследовать проблемы адсорбции и катализа, однако по совету Тэйлора написал книгу по фотохимии — «Фотохимические процессы», которая вышла в серии монографий Американского химического общества в 1928 году. Публикация этого исследования принесла молодому ученому признание и известность в области фотохимии. С 1930 года преподавал в Гарварде с которым остался связан до конца жизни.
В 1926 году Кистяковский женился на Хильдегарде Мёбиус (брак распался в 1942 году). В 1945 году Кистяковский женился вторично — на Ирме Е.Шулер. Единственная дочь — Г. Е. Фишер — стала впоследствии профессором физики Массачусетского технологического института. В 1933 году Кистяковский получил гражданство США.
В годы второй мировой войны занимался исключительно военными вопросами. В июле 1940 года он стал консультантом Отдела по разработке взрывчатых веществ Национального исследовательского комитета по обороне, а в 1942 году возглавил этот отдел, где занимался вопросами создания и испытания взрывчатых веществ, изучением их воздействия на окружающую среду, разработкой ракетного топлива. С 1941 года Кистяковский — член Комитета по атомной энергии при Национальной Академии наук; непосредственно участвовал в работе, предшествовавшей Манхэтенскому проекту. В 1943 году он консультировал лаборатории в Лос-Аламосе, а в 1944 году возглавил отдел по разработке традиционных взрывчатых веществ для атомной бомбы. Под руководством Кистяковского разработано «медленное» ВВ боратол и метод взрывной имплозии для обжатия делящегося материала имплозивных ядерных бомб.
В феврале 1946 года возвратился в Гарвардский университет, с 1947 по 1950 год заведовал кафедрой химии и возобновил исследовательскую работу, читал лекции студентам. В 1950-е годы активно участвовал в работе правительственных научных учреждений: в 1953—1958 годах — член консультативного комитета министерства обороны по баллистическим ракетам, с 1959 года — член консультативного комитета по химической энергии в Национальном управлении по аэронавтике (НАСА). В 1958 году Кистяковский был членом американской делегации на совещании в Женеве по вопросам контроля ядерных испытаний. В июле 1959 года Кистяковский был назначен специальным советником президента США по науке и технике. Оставаясь в этой должности до 1961 года, он консультировал президента Д. Эйзенхауэра по широкому кругу проблем — от координации исследований и разработок в различных научно-технических учреждениях до подготовки научных кадров.
В январе 1968 года в знак протеста против войны во Вьетнаме он подал в отставку и оставил все свои должности в правительственных учреждениях. С 1971 года, после прекращения активной исследовательской деятельности, Кистяковский активно участвовал в политике, выступал за прекращение гонки вооружений. В последние годы своей жизни он являлся председателем Council for Livable World (Совет за создание в мире достойных условий жизни для человека) — организации, основанной в 1962 году американским физиком-ядерщиком Л. Силардом.
Остромысленский Иван Иванович (8.IX.1880—16.I.1939) - русский химик-органик. Работал в Москве. Учился в Цюрихском университетете (до 1906), окончил Высшую техническую школу в Карлсруэ (1907). В 1907— 1912 работал в Московском университетете, в 1912—1917 руководил лабораторией в фирме "Богатырь" (Москва), в 1918—1920 профессор и руководитель химико-терапевтической лаборатории и химико-фармацевтического института в Москве, в 1921 читал лекции в Рижском политехническом институтете. С 1922 жил в США, работал в различных промышленных фирмах.
Основные работы посвящены синтезу мономеров, получению каучука и превращению его в резину. Запатентовал свыше 20 способов получения бутадиена, в частности пропусканием смеси паров этилового спирта и уксусного альдегида при температуре 440—460° С над оксидом алюминия (1915; способ, получивший промышленное использование в 1942—1943 в США) и альдольной конденсацией ацетальдегида (1905; способ, реализованный в промышленном масштабе в Германии в 1936). Совместно с Ф.Ф.Кошелевым осуществил (1915) полимеризацию изопрена под действием света. Получил изопрен пиролизом скипидара ("изопреновая лампа Остромысленского").
Независимо от А.Вернера установил (1910), что олефины образуют окрашенные комплексы с тетранитрометаном. Пришел к выводу (1915), что диолефины вообще образуются при дезагрегации более сложных молекул и что углеводороды, содержащие свыше четырех атомов углерода, в том числе циклопарафины, при пиролизе отщепляют молекулу предельного углеводорода и превращаются в бутадиен.
В 1922—1926 продолжал изучение СК и процесса его вулканизации без серы.
Исследовал по заданию фирмы "Истмен Кодак" возможные области применения поливинилхлорида.
Владимир Козьмич Зворыкин родился в Муроме в семье купца первой гильдии Козьмы Зворыкина, который торговал хлебом, владел пароходами и был председателем Муромского общественного банка. Окончив муромское реальное училище, в 1906 году поступил в Санкт-Петербургский технологический институт. С отличием окончил его в 1912 году с дипломом инженера-технолога.
В период обучения в Технологическом институте участвовал в проведении первых опытов в области "дальновидения" и электроники под руководством профессора Б. Л. Розинга.
В 1912–1914 годах продолжал образование в Париже в Коллеж де Франс под руководством Поля Ланжевена.
Во время Первой мировой войны служил в войсках связи в Гродно, затем работал в офицерской радиошколе в Петрограде.
Бежит от гражданской войны через Екатеринбург в Омск, столицу белого движения в Сибири, где занимается оборудованием радиостанций, работает с зарубежными поставщиками, ездит в командировки. В 1919 году, во время второй командировки в Нью-Йорк, правительство Колчака пало, то есть возвращаться было некуда, и Зворыкин становится сотрудником компании «Вестингауз» (англ. Westinghouse Electric Corporation), где занимается любимой темой — передачей изображения на расстояние, однако не находит понимания у начальства (отчасти из-за языкового барьера), и продолжает разработки самостоятельно. В 1923 году Зворыкин подал патентную заявку (US Patent 2141059 of 20.12.1938) на телевидение, осуществляемое полностью на э лектронном принципе.
В 1928 встречается с эмигрантом из России Давидом Сарновым (англ. en:David Sarnoff), вице-президентом фирмы «Рэдио корпорейшн оф Америка» (англ. Radio Corporation of America). Д. Сарнов, ставший в 1930 президентом компании RCA, назначил Зворыкина руководителем лаборатории электроники RCA. В 1929 году Зворыкин разработал высоковакуумную телевизионную приемную трубку — кинескоп, к 1931 году завершил создание конструкции передающей трубки — иконоскопа. В июне 1933 г. Зворыкин выступил на годичной конференции Американского общества радиоинженеров, где ознакомил присутствующих с вновь созданной электронной телевизионной системой.
В 1933 году и последующие годы Зворыкин неоднократно бывал в Европе, в том числе посещал СССР. Его консультации сыграли большую роль в создании систем телевещания в Европе. В результате реализации заключенного с RCA договора, СССР ввел в действие в 1938 г. первую передающую станцию электронного ТВ в Москве, было освоено производство телевизоров «ТК-1» с кинескопом Зворыкина.
В 1940-е годы Владимир Козьмич осуществил вместе с Дж. Хиллиером (англ. en:James Hillier) разработку сканирующего электронного микроскопа. В годы второй мировой войны занимался разработкой приборов ночного видения и авиабомб с телевизионной наводкой.
В 1944–46 гг. подвергался слежке и прослушиванию разговоров со стороны ФБР.
В 1950–1960-е годы Зворыкин сконцентрировал внимание на области медицинской электроники, где успешно применил свой опыт разработки телевизионного оборудования и других приборов.
В. К. Зворыкину принадлежат более 120 патентов на различные изобретения. Он получил большое число различных наград. В частности, в 1967 году президентом США Линдоном Джонсоном ему была вручена Национальная научная медаль США за научные заслуги за 1966 год. В 1977 году избран в Национальную галерею славы изобретателей (англ. National Inventors Hall of Fame).
Умер 29 июля 1982 года; похоронен на кладбище Принстона. Согласно документальному фильму Л. Парфёнова «Зворыкин-муромец» прах «отца телевидения» развеян над его собственным озером Тонтон рядом с дачей.
Степн Прокфьевич Тимошенко родился в селе Шпотовка, Черниговской губернии в семье землемера (позже его отец стал хозяином небольшого имения). Среднее образование получил в реальном училище города Ромны.
С 1896 по 1901 год учился в Петербургском институте путей сообщения, по окончании которого был оставлен для работы в качестве ассистента механической лаборатории.
В 1903 году Тимошенко перешёл работать в механическую лабораторию Петербургского политехнического института.
В 1906 году Степан Прокофьевич переезжает в Киев.
С 1907 по 1911 год — профессор Киевского политехнического института.
В 1909 году его избрали деканом инженерно-строительного факультета.
В период с 1912 по 1917 годы работал в Петрограде.
В 1920 году эмигрировал в Югославию и занял кафедру Загребского политехнического института.
В 1922 году переехал в США.
В 1923—1927 работал в компании «Вестингауз», с 1927 года профессор Мичиганского университета, с 1936 года Стэнфордского университета.
В 1964 году переехал в ФРГ.
Является автором множества трудов в области механики сплошных сред и сопротивления материалов. Разработал теорию устойчивости упругих систем, развил вариационные принципы теории упругости и применил их в решении различных инженерных задач. Произвёл расчёт отдельных конструкций (висячих мостов, рельсов, валов, осей, зубчатых колёс и др.). С.П.Тимошенко разработал теорию изгиба стержней и пластин с учетом сдвиговых деформаций (в современной строительной механике широко употребляются понятия «плита Тимошенко», «балка Тимошенко»), выполнил цикл работ по кручению, удару и колебаниям стержней, решил задачу о концентрации напряжений вблизи отверстий (задача Тимошенко).
Оказал влияние на инженерное образование, создал классические учебные пособия «Курс сопротивления материалов» (1911) и «Курс теории упругости» (т. 1-2, 1914-16).
Член многих академий мира. Иностранный член АН СССР (с 1928). Множество работ Тимошенко актуальны и используются сегодня, написанные им учебники переведены на многие иностранные языки.
В 1957 году Американское общество инженеров-механиков (American Society of Mechanical Engineers (ASME)) установило почетную награду — медаль имени Степана Тимошенко. Установление Медали Тимошенко — знак признания его заслуг как ученого и как учителя, его мирового авторитета в своей области. Медаль вручается ежегодно за выдающиеся достижения в области прикладной механики. Первая медаль была присуждена в 1957 году самому Степану Прокофьевичу Тимошенко. Медаль Тимошенко 2005 года вручена Григорию Исааковичу Баренблатту, российскому математику, работающему в Университете Калифорнии, Беркли (США).
В 1998 году была выпущена почтовая марка Украины, посвященная Тимошенко.
Георгий Антонович Гамов, также известен как Джордж Гамов — советский и американский физик-теоретик, астрофизик и популяризатор науки. В 1933 году покинул СССР, в 1940 году получил гражданство США. Член-корреспондент АН СССР (с 1932 по 1938 год, восстановлен посмертно в 1990 году). Член Национальной академии наук США (1953).
Гамов известен своими работами по квантовой механике, атомной и ядерной физике, астрофизике, космологии, биологии. Он является автором первой количественной теории альфа-распада, одним из основоположников теории «горячей Вселенной» и одним из пионеров применения ядерной физики к вопросам эволюции звёзд. Он впервые чётко сформулировал проблему генетического кода. Широкую известность Гамову принесли его научно-популярные произведения, в которых живым и доступным языком рассказывается о современных научных представлениях.
Георгий Гамов родился в Одессе 4 марта 1904 года в учительской семье. Его отец, Антон Михайлович Гамов, преподавал русский язык и литературу в частной гимназии. Его мать, Александра Арсеньевна Лебединцева, рано умерла. Как по отцовской, так и по материнской линии Гамов происходил из известных в Малороссии семей. Большинство Лебединцевых были священниками, занимая видные посты в церковной иерархии. Впрочем, среди них нашлось место известному математику К. Ф. Лебедин цеву, автору ряда учебников по алгебре начала XX века, и народовольцу Всеволоду Лебединцеву, который приходился Георгию Гамову двоюродным братом и был казнён за попытку покушения на министра юстиции Ивана Щегловитова. Со стороны отца большинство предков Гамова были военными, его дед занимал пост коменданта Кишинёва.
Отец поощрял увлечение Гамова науками, физикой, астрономией, биологией. Поэтому после окончания школы в 1921 году он поступил на математическое отделение физико-математического факультета Новороссийского (Одесского) университета, где его преподавателями были физик Николай Кастерин и математик Вениамин Каган. Одновременно Гамов подрабатывал вычислителем в Одесской астрономической обсерватории.
В 1922 году Гамов решил поступить на физико-математический факультет Петроградского университета, который был центром зарождавшейся советской физической науки. Чтобы иметь дополнительные средства к существованию, после прибытия в Петроград в июле 1922 года Гамов устроился наблюдателем на Метеорологическую станцию Лесного института, трижды в день снимая показания приборов. Он оставался на этой работе, полученной по протекции старого знакомого его отца профессора В.Н.Оболенского, до сентября 1923 года, совмещая её с учёбой в университете.
С сентября 1923 по октябрь 1924 года Гамов заведовал полевой метеорологической обсерваторией 1-й Артиллерийской школы, читал там лекции по физике. В октябре 1924 года Гамов был приглашён Дмитрием Рождественским в Государственный оптический институт, где молодой сотрудник занимался разработкой методики отбраковки оптического стекла и изучением аномальной дисперсии света в парах калия. Это сотрудничество продолжалось до апреля 1925 года, когда Гамов решил окончательно сосредоточиться на теоретических исследованиях. Он хотел специализироваться в области общей теории относительности, и вскоре его руководителем стал Александр Фридман. После безвременной смерти последнего (в сентябре 1925 года) руководство Гамовым принял Юрий Крутков, ученик Пауля Эренфеста. Дипломная работа Гамова была посвящена некоторым вопросам теории адиабатических инвариантов. Безусловную пользу молодому учёному принесли лекции, которые в то время в университете читали такие известные физики и математики как Орест Хвольсон, Всеволод Фредерикс, Александр Тудоровский, Владимир Смирнов, Юрий Крутков.
Во времена студенчества формируется тесный кружок молодых физиков-единомышленников, названный его участниками «Джаз-бандой». Его ядро первоначально составили Гамов, Дмитрий Иваненко, Андрей Ансельм и В. А. Кравцов. Вскоре к ним присоединились Лев Ландау, Матвей Бронштейн и Виктор Амбарцумян. Трое друзей из этого кружка, Гамов, Иваненко и Ландау, опубликовали в начале 1928 года в Журнале Русского физико-химического общества статью «Мировые постоянные и предельный переход», в которой дали иерархию физических теорий на основе системы фундаментальных констант, включающих скорость света, гравитационную постоянную и постоянную Планка (так называемая cGh-система). Несмотря на то, что сами авторы считали эту работу всего лишь шуткой и никогда на неё не ссылались, впоследствии она привлекла внимание исследователей своими идеями, которые касаются фундаментальных основ физики и принципов её развития.
Гамов окончил университет в 1926 году и поступил в аспирантуру. В том же году он был рекомендован в качестве кандидата на поездку в Германию на стажировку. Однако разрешение и все необходимые документы были получены лишь весной 1928 года. В июне он прибыл в Гёттинген, где был представлен руководителю тамошней группы теоретиков Максу Борну. Решив заняться какой-либо нерешённой теоретической проблемой, Гамов выбрал в качестве основного направления теорию атомного ядра, и в частности — проблему альфа-распада, одного из видов радиоактивности. Применив идею о квантовомеханическом проникновении волновой функции альфа-частицы через кулоновский барьер (туннельный эффект), ему удалось показать, что частицы даже с не очень большой энергией могут с определённой вероятностью вылетать из ядра. Это было первое успешное объяснение поведения радиоактивных элементов на основе квантовой теории. Следует отметить, что идею о подбарьерном туннелировании в то время уже использовали при объяснении явлений термоэлектронной (Лотар Нордгейм) и автоэлектронной эмиссии (Нордгейм и Ральф Фаулер), а также при рассмотрении поведения двухатомных молекул (Фридрих Хунд). Практически одновременно с Гамовым качественную идею о роли туннельного эффекта в процессе альфа-распада высказали Рональд Гёрни и Эдвард Кондон, однако Гамову удалось получить важные количественные результаты. На основе своей теории Гамов смог оценить размер ядер (порядка 10-13 см) и, что ещё более важно, дать теоретический вывод эмпирического закона Гейгера — Неттолла, связывающего энергию вылетающей альфа-частицы с характерным временем альфа-распада (периодом полураспада ядер). Уже в июле Гамов окончил свою статью и отослал её в журнал «Zeitschrift fur Physik», его теория быстро получила признание, а успех Гамова сделал его широко известным в научном мире.
В сентябре 1928 года срок командировки Гамова истёк и ему необходимо было возвращаться в Ленинград. По дороге он заехал в Копенгаген, где встретился с Нильсом Бором, который предложил ему остаться на год в его институте и выхлопотал ему стипендию фонда Карлсберга. Этому поспособствовало и рекомендательное письмо на имя Бора, написанное Абрамом Иоффе. За время своей продлившейся командировки Гамов посетил другие важнейшие научные центры того времени: в Лейдене он обсуждал с Паулем Эренфестом первые шаги капельной модели ядра и связанные с ней представления об уровнях энергии ядер; в Кембридж е он включился в обсуждение перспектив расщепления ядер ускоренными протонами, которые оказались весьма эффективным инструментом благодаря туннельному эффекту (соответствующие эксперименты были осуществлены Джоном Кокрофтом и Эрнестом Уолтоном в 1932 году).
Весной 1929 года Гамов вернулся в Ленинград, а уже осенью он вновь был в Копенгагене. Этому способствовало получение им годовой стипендии Рокфеллеровского фонда (120 долларов в месяц), на которую он был выдвинут его бывшим научным руководителем Крутковым и академиком Алексеем Крыловым. Его кандидатуру поддержали кембриджские физики Эрнест Резерфорд и Ральф Фаулер. За рубежом Гамов по-прежнему активно участвовал в работах по ядерной тематике, проводившихся в Дании и Англии, много путешествовал. Он планировал отправиться в путешествие по Европе на мотоцикле летом 1931 года, однако по окончании срока командировки был вынужден вернуться в СССР, поскольку у него истёк срок действия визы.
Весной 1931 года Гамов вернулся в Ленинград и сразу же включился в работы по ядерной физике, которые начали проводиться в Радиевом институте, Физико-математическом институте (ФМИ) и Ленинградском университете. Вскоре академик Абрам Иоффе пригласил его консультантом новообразованного Отдела физики ядра в Ленинградском Физико-техническом институте, где уже трудились такие учёные как Николай Семёнов, Игорь Курчатов, Яков Френкель, Владимир Фок и др. В то же время Гамов являлся одним из инициаторов организации Института теоретической физики на базе Физического отдела ФМИ, однако эта инициатива не нашла поддержки у академического руководства. В марте 1932 года заслуги Гамова были оценены на очередных выборах в АН СССР: он был избран членом-корреспондентом, он был и остаётся самым молодым из избранных за всю её историю — в 28 лет.
В период работы Г. А. Гамова в физическом отделе Радиевого института (1931—1934), возглавлявшемся В. Г. Хлопиным, под руководством и при непосредственном участии И. В. Курчатова, Л. В. Мысовского и Г. А. Гамова, создан первый в Европе циклотрон (в 1932 году Г. А. Гамов и Л. В. Мысовский представили проект к рассмотрению Учёным советом, утвердившим его; установка запущена в 1937 году).
В 1931 году произошли серьёзные изменения в личной жизни Гамова: он познакомился с выпускницей физико-математического факультета МГУ Любовью Вохминцевой, и вскоре они поженились. В это же время Гамов почувствовал изменения в отношении положения учёных в СССР: в октябре 1931 года в Риме состоялся Международный конгресс по ядерной физике, куда был приглашён и Гамов, но ему так и не удалось получить разрешение на выезд (его доклад прочитал Макс Дельбрюк). После этого Гамов стал искать случай покинуть страну, в том числе нелегально. Летом 1932 года, во время отпуска в Крыму, Гамов с женой попытались доплыть на байдарке до турецкого побережья, однако им помешал шторм.
Удобный случай представился осенью 1933 года, когда Гамов по рекомендации Иоффе был назначен советским представителем на Седьмом Сольвеевском конгрессе в Брюсселе. Благодаря знакомству с Николаем Бухариным Гамов смог попасть на приём к Молотову и получить визу и для своей жены. По завершении срока командировки он решил не возвращаться и начал переговоры о получении постоянной работы за рубежом. В то же время он не хотел окончательного разрыва с родиной, желая продлить командировку. В письме Петру Капице Гамов писал: "Сейчас я хочу идти по Вашим стопам и, если возможно, перейти в так называемое «Kapitza-Zustand», то есть жить за границей с советским паспортом. Написал в Москву, прося в firm expressions продления командировки на год."
Таким образом, целью Гамова была возможность подобно Капице работать за границей, свободно посещать крупнейшие научные центры и мероприятия и при этом в любое время посещать СССР. Однако это желание не нашло понимания на родине, хотя возможность вернуться оставалась ещё довольно долго. Лишь спустя год, в октябре 1934 года, после того как он не вернулся к крайнему установленному сроку, Гамов был окончательно уволен из Радиевого института и ФМИ, и только в 1938 году он был исключён из числа членов-корреспондентов АН СССР.
После отъезда из СССР Гамов работал то в Радиевом институте в Париже, то в Кембриджском университете, то в Институте Бора в Копенгагене, но никто не мог предложить ему постоянное место. Наконец, в 1934 году начали появляться предложения из Америки. Сначала Эрнест Лоуренс попробовал устроить Гамова в Калифорнийский университет в Беркли, однако эта попытка сорвалась из-за финансовых проблем. Вскоре по протекции известного физика Мерла Тьюва он был при глашён на должность профессора в столичный Университет Джорджа Вашингтона, где начал работать с осени 1934 года. Сразу же Гамов инициировал проведение в Вашингтоне ежегодных конференций, на которые собирались крупнейшие физики мира. Другим его важным решением было приглашение в качестве ближайшего сотрудника своего старого знакомого ещё по копенгагенским временам Эдварда Теллера (как образно выражался Гамов, «чтобы было с кем поговорить о теоретической физике»).
Сотрудничество с Теллером оказалось весьма плодотворным. В 1936 году им удалось обобщить теорию бета-распада Ферми, сформулировав правила отбора и введя представление о «переходах Гамова — Теллера» (переходы с изменением спина ядра). В это время он начал более активно интересоваться связью между ядерными процессами и источником энергии звёзд: первые подходы (Ф. Хоутерманс и Р. Аткинсон) к решению этой проблемы появились в 1930 году под влиянием именно гамовской работы по туннельному эффекту при альфа-распаде. В конце 1930-х годов уже самому Гамову (совместно с Теллером) удалось улучшить понимание вопроса об энергии звёзд, учтя последние достижения ядерной физики. Эти исследования оказали сильное влияние на открытие Гансом Бете углеродно-азотного цикла в 1938 году. В 1937—1940 годах Гамов построил первую последовательную теорию эволюции звёзд с термоядерным источником энергии. В 1940—1941 годах вместе со своим учеником Марио Шенбергом он изучил роль нейтрино в катастрофических процессах, происходящих при вспышках новых и сверхновых звёзд (так называемое нейтринное охлаждение). В 1942 году совместно с Теллером он предложил теорию строения красных гигантов, предположив наличие у них устойчивого ядра и оболочки, в которой происходят термоядерные реакции.
В 1941 году Теллер покинул университет и стал участником проекта по созданию атомной бомбы, однако Гамова к этим работам не привлекли по «соображениям безопасности». Он участвовал в решении второстепенных проблем, став консультантом Военно-морского ведомства. В ходе этой деятельности он сблизился в Альбертом Эйнштейном (таким же «непривлечённым»), общение с которым заставило его вспомнить своего учителя Фридмана и обратило его внимание к вопросам космологии. Лишь летом 1948 года Гамов получил от военных соответствующий допуск и смог принять участие в создании водородной бомбы под руководством Теллера.
В 1946 году Гамов активно включился в работу в области космологии, предложив модель «горячей Вселенной» (уточнение теории «Большого Взрыва»). Её основаниями стали представления о расширении Вселенной, данные о современной распространённости элементов (особенно о соотношении водорода и гелия) и оценки возраста Вселенной, который в те годы считался примерно равным возрасту Земли. Исходя из большого значения энтропии ранней Вселенной, в 1948 году Гамов совместно со своими учениками Ральфом Альфером и Робертом Херманом разработал теорию образования химических элементов путём последовательного нейтронного захвата (нуклеосинтез). В рамках этой теории было предсказано существование фонового микроволнового (реликтового) излучения и дана оценка его современной температуры (в диапазоне 1—10 К).
Теория Гамова и его сотрудников не привлекла большого внимания физиков (особенно экспериментаторов) и фактически оставалась долгое время незамеченной. Одной из причин этого было то, что рассуждения о ранней Вселенной в то время считались чисто умозрительными. Более того, концепция «горячей Вселенной» представлялась не самой вероятно й: серьёзную конкуренцию ей составляли модель «холодной Вселенной» (Яков Зельдович и сотрудники) и теория стационарной Вселенной Фреда Хойла и соавторов. Поэтому открытие в 1965 году Арно Пензиасом и Робертом Вильсоном реликтового излучения (Нобелевская премия 1978 года) произошло во многом случайно. Тем не менее заслуги Гамова и его учеников получили широкое признание коллег. По словам Стивена Вайнберга,Гамов, Альфер и Херман заслуживают колоссального уважения помимо всего прочего за то, что они серьёзно захотели воспринять раннюю Вселенную и исследовали то, что должны сказать известные физические законы о первых трёх минутах.
В 1954 году, через год после открытия двуспиральной структуры молекул ДНК, Гамов неожиданно внёс существенный вклад в становление новой дисциплины — молекулярной биологии, впервые поставив проблему генетического кода. Он понял, что структура основных строительных блоков клетки — белков, состоящих из 20 основных (природных) аминокислот, — должна быть зашифрована в последовательности из четырёх возможных нуклеотидов, входящих в состав молекулы ДНК. Исходя из простых арифметических соображений, Гамов показал, что "«при сочетании 4 нуклеотидов тройками получаются 64 различные комбинации, чего вполне достаточно для „записи наследственной информации“», и выразил надежду, что «кто-нибудь из более молодых учёных доживёт до его расшифровки». Таким образом, он был первым, кто предположил кодирование аминокислотных остатков триплетами нуклеотидов.
Впоследствии Гамов предложил конкретную схему реализации генетического кода: сборка белка происходит непосредственно на молекуле ДНК, причём каждая аминокислота помещается в ромбической выемке между четырьмя нуклеотидами, по два от каждой из комплементарных цепей. Хотя такой ромб состоит из четырёх нуклеотидов и, следовательно, число сочетаний равно 256, из-за ограничений, связанных с водородными связями нуклеотидных остатков, возможными оказываются как раз 20 вариантов таких ромбов. Эта схема, получившая название «бубнового кода», предполагает корреляцию между последовательными аминокислотными остатками, так как два нуклеотида всегда входят в два соседних ромба (перекрывающийся код). Дальнейшие исследования показали, что эта модель Гамова не согласуется с опытными данными.
Предположение о триплетном кодировании информации в молекуле ДНК было подтверждено в 1961 году экспериментами Фрэнсиса Крика и сотрудников, а к 1967 году генетический код был окончательно расшифрован. В октябре 1968 года Роберту Холли, Хару Коране и Маршаллу Ниренбергу была присуждена Нобелевская премия за эту работу.
В середине 1950-х годов Гамов развёлся с Любовью Вохминцевой и женился на Барбаре Перкинс. В 1956 году он переехал в Боулдер, где занял должность профессора Колорадского университета. В том же году Гамов получил от ЮНЕСКО премию Калинга за популяризацию науки. Первые шаги в этой области Гамов совершил зимой 1938 года, когда написал короткий фантастический рассказ о приключениях банковского клерка мистера Томпкинса в мире теории относительности. Поскольку ни один журнал не заинтересовался и не пожелал опубликовать его, Гамов решил больше не возвращаться к этому своему сочинению. Летом того же года на конференции в Варшаве он упомянул об этой неудаче в разговоре с кембриджским физиком Чарльзом Дарвином, внуком знаменитого естествоиспытателя, и тот посоветовал ему отослать рассказ в журнал «Discovery», который издавался в Кембриджском университете под редакцией Чарльза Сноу. Тот согласился напечатать рассказ и предложил написать ещё несколько. Цикл рассказов, объединённый под заголовком «Мистер Томпкинс в стране чудес», был издан отдельной книгой в 1940 году и выдержал множество изданий почти на всех европейских языках. Успех этой книги побудил Гамова написать несколько продолжений приключений мистера Томпкинса (в том числе в мире квантовой механики и молекулярной биологии), а также ряд других научно-популярных книг по физике и астрофизике. Он также являлся автором около десятка статей в известном журнале «Scientific American».
В последние годы Гамов тяжело страдал от нарушений сердечно-сосудистой системы, перенёс несколько операций. Находясь в больнице, он заразился и переболел гепатитом. Гамов умер в Боулдере 19 августа 1968 года, там же находится его могила. Одно из высоких зданий, построенных на территории Колорадского университета, носит название «Башня Гамова». В 1990 году он был посмертно восстановлен в звании члена-корреспондента АН СССР.