 |
Удивительны эти рыбы – проходные
тихоокеанские лососи.
Красивые, сильные и беспримерно
выносливые, с очень сложной,
до конца еще не изученной трагической
жизнью. Нерестовый ход вверх по Амуру и
его притокам горбуши, а особенно
кеты, представляет грандиозное
зрелище. Рыбы с фанатическим упорством
проплывают тысячи километров, чтобы
отложить икру в том месте, где родились, и погибнуть |
При слове лосось в воображении жителей многих европейских стран встает прежде всего семга, или атлантический лосось. Этой рыбе присвоен еще один видовой эпитет – благородный лосось. Тут отразилось все: красота и изящество рыбы, ее нежный вкус, солидные размеры…
Но русские (и иные национальные) названия видов – дело в известной мере условное, нередко зависящее от случайностей, и не следует думать, будто семга – эталон из эталонов, а другие лососи менее «благородны». К примеру, нашу кету американцы называют собачьим лососем, и это правильно лишь в том смысле, что когда-то он в большом количестве шел на корм собакам. Интерпретировать теперь данное название как «годный в пищу только собакам», конечно, нельзя, ибо американцы и мы хорошо знаем, какие высокие гастрономические качества у кеты. А другие наши лососи? Если на минуту представить, что семга водилась бы в Тихом океане, а камчатская чавыча, наоборот, - в Атлантическом, то вполне возможно, что все утонченнейшие гурманы Европы единодушно провозгласили бы именно чавычу благородным лососем. Тем более что она и поувесистее семги – вырастает до полуцентнера. Кстати, американцы называют ее королевским лососем, а японцы – князем лососей.
Все лососи – представители славного семейства сальмонид – рыбы благородные, вызывающие у нас восхищение и особый интерес. Кто не хотел бы поймать лосося, кто не хотел бы отведать лососины?
И еще несколько интересных представителей сальмонид наведываются в Амур лишь в ту часть, которая своими просторами уже уподобляется морю. Для примера – кунджа, живущая в северо-западной части Тихого океана вдоль азиатского побережья к югу до Владивостока. Заходит она на икромет лишь в приустьевую часть Амура, и на короткое время появляется, и в небольшом числе.
Самой многочисленной и ценной лососевой рыбой Амура является кета. Но прежде чем приступить к разговору о ней и ее ближайшей родне, надо бы, во избежание повторения общих мест, кратко упомянуть основные черты, объединяющие различные виды в семейство сальмонид. Его полноправными представителями являются и некоторые речные рыбы – таймень, ленок и другие, не нуждающиеся в путешествиях к морю.
Все наше внимание здесь – к тихоокеанским проходным, то есть тем, которые растут и откармливаются на морских просторах, а нерестятся в небольших горных реках, которых достигают после грандиозных, продолжительных путешествий.
Так вот, у всех лососевых имеются короткий спинной плавник с количеством лучей не более 16 и плюс к нему бесперый жировой – он ближе к хвосту. Кишечник – с многочисленными пилорическими придатками. Яйцеводы у самок зачаточные или их совсем нет, то есть икра через разрывы в стенках яичников поступает в полость тела, откуда выводится наружу без посредства специального «шланга». Некоторые представители лососевых изменяют свое поведение, вид и окраску тела в зависимости от внешних условий. Проходные все беззубы, все крупны, стройны и серебристы. Разумеется, когда они плавают в холодной части Тихого океана. Другие же лососевые зубасты. Живут проходные лососи небольшими косяками, главным образом в верхнем слое морской воды, густо нашпигованном всевозможным кормом… Зимуют поюжнее, поближе к теплому течению Куросио, весной же устремляются в берингийскую сторону. А летом или к осени те, которым настал срок, табунятся день ото дня гуще, сбиваются в большие плотные косяки и начинают ту нерестовую миграцию, которой завершается их жизнь.
Удивительнейшим образом отыскав устье Амура, лососи несколько дней постепенно привыкают к пресной воде, отдыхают, а потом, как по общей команде, устремляются против течения.
Особенность нерестовой миграции еще и в том, что рыбы совершенно перестают питаться, расходую накопленную в морях энергию и день ото дня худея. И перерождаясь: кишечник за полной ненадобностью сжимается и атрофируется, печень не вырабатывает желчь, форма тела становится уже отнюдь не изящной, и оно покрывается брачным нарядом – можно сказать, и смертным саваном. Продукты размножения дозревают в рыбах в течение всего их пути.
Нельзя читать без волнения написанное С.П. Крашенинниковым еще в начале XVII века: «Во всех родах … лососей сие достойно примечание, что они в реках и родятся, и издыхают, а возрастают в море, и что по однажды токмо в жизнь свою икру и молоки пускают».
Итак – кета.
Ее в Амуре лишь 2 формы, или расы: летняя и осенняя. Первая отличается лишь тем, что заметно меньше: в среднем 58-61 см. в длину и 2,4-3,1 кг. весом, у самых крупных самцов набирается 77 см. при 5,5 кг. осенняя же обычно на четверть длиннее и примерно на 60% увесистее, но встречаются и великаны, схожие с чавычей. Почти метровые вытягивали до десятка килограммов, а М.Л. Крыхтин держал в руках кетину весом в 17 кг.
Летняя кита в Амурском лимане появляется в конце июня, рунный ход обычно с 6-8 июля по 10-12 августа, затухание миграции – к последним дням лета. Поднимается до Анюя, но в преобладающем большинстве не выше Горина, что под Комсомольском. Основные нерестилища в бассейне Амгуни. Икромет проходит с середины лета до половины сентября.
Осенняя же раса кеты в Амуре объявляется в разгаре последнего летнего месяца, а Николаевск авангардным мощным валом проходит с 20-25 августа по 1-5 сентября. Эта кета так называемого первого хода – самая сильная, серебристая и жирная. А всего их 3, так они «организованы», что на нерестилищах готовые к икромету производители появляются с середины сентября до конца ноября.
С какой же скоростью поднимается эта рыба? М.Л. Крыхтин пометил в Амурском лимане свыше 12000 сгрудившихся на старте кетин и на основании возврата меток с фиксацией места и времени поимки точно установил: в лимане она всего лишь разминается, одолевая за сутки 1 км; в приустьевой части Амура темпы движения нарастают до 6-18; у Хабаровска же – 53-66 км. в сутки. В горных реках против стремительных потоков рыба одолевает немного меньше – 50-66 км. в сутки. В горных реках против стремительных потоков рыба одолевает немного меньше – 50-60 км. за день и ночь. Но если в Амуре с учетом встречного течения она относительно воды проходит где-то 150 км. – немного более 6 в час, то в горных – 170 в сутки и 7 в час. Эта для рыбы, так долго преодолевающей встречное течение, поразительно много!
Грандиозный штурм Амура начинают гонцы – самые большие, самые нетерпеливые самцы, самок же гораздо меньше. Во втором ходе, одной-двумя неделями позже, оба пола в равном числе, а в третьем – икрянок больше. Но в общем за весь период хода и за ряд лет в стадах кеты самцов и самок примерно поровну.
Кета третьего хода на нерестилищах появляется самой черной, телом самой худой, подплывает она не столь дружно, зато долго. Но добирается поздно, когда рыбачьи страсти поулягутся, и много ее подходит к нерестилищам уже по шуге, а икру рыба откладывают даже подо льдом.
Бывает, нерестовые бугры предшественниц разрываются, но зато при этом дренируется и промывает дно. И потому именно потомство третьего хода кеты оказывается наиболее многочисленным. И в значительной мере благодаря именно третьему ходу осеняя раса кеты бесконтрольным промышленным переловам до установления на Дальнем Востоке советской власти противостояла значительно дольше, чем летняя, хотя нельзя снимать со счетов и гораздо большую нерестовую площадь поздней расы.
Половозрелость к этой рыбе приходит в 3-5, а то и 6 лет – кому как повезет! – и потому-то даже в одной лодке улова одноразмерных рыбин мало. Замечено, что осенняя кета имеет больший средний возраст. Посудите: в тысяче летних на трехлеток приходится около 150 штук, а у осенних – всего 40-50; зато 5-летних в той же тысяче: первых – 85, вторых же – 250, 6-летних – 5 и 14 соответственно. О 7- летних долгожителях в рядах летней кеты нет и речи, в осенней же их 4 на тысячу.
Нерестовые места – в чистых неглубоких протоках с мелкогаличным дном, слабым течением, обильным поступлением родниковых и грунтовых вод. Осенняя температура воды в них обычно от 4 до 14 градусов.
Нерест кеты являет собой захватывающее дух зрелище, оно наводит на всевозможные размышления. Кетовые нерестилища можно увидеть и вблизи моря, и в тридевять земельных далях от него. Природа распорядилась так, что годные для откладки икры речки рационально распределены между стадами этой рыбы на огромной территории бассейна Амура: летней расы – до Горина и Анюя, осенней – до Биры и Биджана включительно, а небольшое количество доходит до Буреи и даже до Кумары. И трудно сказать, в какой приток Амура кеты заходит больше. Они уходят порой так далеко от моря, что почти невозможно поверить: свыше 1,5, до 2 и более тысяч километров против течения! Без крошки еды! Это какую же выносливость, какую целеустремленность нужно иметь!
Как много потерь ежечасно несли кетиные племена! Но, несмотря ни на что, самые сильные все-таки прорывались до нерестилища. Из десятка 2-3. и очень дорогой ценой прорывались: элегантные морские красавцы становились почти уродами и дистрофиками: тело облегчалось вдвое, 97-98 процентов «морских» жиров как не бывало, а с ними «сгорело» более половины белков… знаменитая по сочности, питательности и вкусу красная лососина превратилась в белую водянистую массу. А портрет, портрет-то как неузнаваем стал: вместо красивой, серебристой и мужественной головы – черное безобразное страшилище с хищно и криво загнутым вниз носом, навстречу которому скрючилась нижняя челюсть, с пастью, наполненной беспорядочно разбросанными большими и малыми зубами…
Средняя плодовитость летней кеты две с половиной тысячи икринок, осенней – три семьсот. По исследованиям ихтиологов, при икромете уплывает и погибает 22-25, до 42 процентов икринок. И потому не приходится удивляться, что из гнезда уплывают вниз по течению, к морю, от двух до трех сотен, а то и несколько десятков мальков на гнездо, моря же достигнет в лучшем случае один из двух.. Сплывая тысячами тысяч струй и потоков, крохотульки навсегда запоминают их чередование, да так надежно, что через 3-4 года пойдут вспять точно этим же путем. Как запоминают и как вспоминают – никто до сих пор точно не знает. Впрочем, ученые все больше склоняются к мысли, что отыскивают лососи свои реки по запаху их вод. С блокированными ноздрями рыба блуждает. А тонкость обоняния у нее просто невообразима. Доказано, что семга улавливает в море запахи родной реки за 800 километров, кета же в этом своей родственнице вряд ли уступает. И меньше остается удивления, когда узнаешь, что лососевые способны ощутить в воде вещество, одна часть которого растворена в ста миллиардах частей воды.
Странные это существа – кетовые малечки. Такие крошки, а во рту острейшие зубки. С аппетитом здорового малыша едят планктон и бентос.
Продукты разложения трупов родителей им тоже на пользу, пусть и не всегда прямым путем, а через резко возрастающую массу придонного органического вещества. Так и живут в ставших родными шумных потоках: днем прячутся и воровато питаются, ночью спешат плыть. Лишь выбравшись на просторы Амура, где вода помутнее, «седлают» наиболее быстрые струи и несутся днем. И часто несутся поверху, а тут чайки, крачки – как много пестряток гибнет в их ненасытных желудках! Но всему приходит конец, и многомесячному сплаву мальков тоже… Море – вот оно. И здесь-то, на привольных, богатых кормами пастбищах, из большеглазой круглоголовой малявки - крохотульки всего за 3 года вырастает могучий отважный красавец! Серебряный силач! Тот самый, который после долгих странствий по тихоокеанским просторам возмужания ринется в великое безвозвратное плавание до затерянной в горах холодной речушки.

Горбуша – ближайший родственник кеты. В известной мере – ее уменьшенная копия с укороченной жизнью. Средние размеры горбуши-серебрянки, только что двинувшийся на свои родовые нерестилища в Нижнем Амуре: длина 42-52 см., вес самцов 1,7 (от 0,7 до 3,2) кг., самок – 1,3 (от 0,5 до 1,9) соответственно.
У этих серебрянок есть и характерная особенность в окраске – пятнистость. Сначала, еще в море, возникает много мелких темных пятнышек на хвосте, в речке более крупные горошины появляются на спине и боках. Вскоре голова чернеет, тело коричневеет, темнеет. И еще более резко, чем у кеты, деформируется тело самцов. Горбуша – точнее не скажешь.
Ее жизненный цикл стереотипно лососевый. Зрелость – в возрасте около 2 лет, нерест – в горных речках, личинки появляются через 3-4 месяца – к концу декабря, а в мае-июне чисто-серебристые мальки докатываются до устья реки. К морю они плывут гораздо быстрее кетовых пестряток, потому как жить им в 2 раза меньше и во всем нужно спешить.
Горбуша теплолюбивее кеты, а потому в северную часть Тихого океана заходит ненадолго. А в пище весьма разборчива – предпочитает высококалорийный харч – рыбу, ракообразных… И потому растет быстрее кеты, созревая менее чем за 1,5 года, а точнее – за одно лето и зиму, ибо в начале второго лета уже собирается в дальний трудный поход.
Горбуша поднимается по Амуру недалеко – километров до 600-700. не выше устья Гура. Входит в лимане в июне сначала одиночно, а вскоре чрезвычайно густыми рунами, потом торопливо разбредается по мелким быстрым речкам и протокам, заполняет многочисленные горные ключи.
Основная часть спешит в Амгунь. Будто бы в нежелании мешать кете нереститься на более быстром течении, выбирая галечник покрупнее. Брачные процессы совершаются в июле – августе, с затуханием к середине сентября. Все почти так же, как у кеты: образование пар, яма, икромет, бугор. И обязательно гибель…
И вот приходит день, когда на перекат врывается небольшой косяк сильной серебристой рыбы. Воды там мало, но бешен ее напор, а рыба в каком-то безумстве рвется ей на встречу, отчаянно извивается между скользкими камнями. И даже валится набок, но все равно яростно трепещет, рвется вперед и вперед, безошибочно чувствуя, что где-то совсем рядом спокойная глубина, в которой можно отдохнуть.
Это гонцы горбуши – тоже самые крепкие, смелые и нетерпеливые «мужи». Первопроходцы этого года. Вожаки. Они еще «в теле» и серебристы, и блеск чешуи пока не затмевает едва выступившее воронение да пятнистость на спине. Они спешат на нерестовые плесы, чтобы очистить их от всей посторонней рыбы и подготовить к приходу основных косяков, которые теперь в нескольких трудных днях пути отсюда. Гонцы им прокладывают дорогу.
Эти авангардные посланцы перекат одолели дружно, но еще не успокоились, не погасили штурмовую инерцию и возбужденно вспарывают плесовые глянец в стремительных прыжках… Но вот их хотя и не видно, да можно догадаться, что сейчас они завернут в глубокую тишь и постоят там 10-15 минут, чтобы опять с новой силой ринуться вверх, к холодным истокам реки. И сколько еще перекатов придется им одолеть!
Сильные одолевали преграду единым махом, те, что послабее, отступали, и их сносило вглубь – они там передохнут, сплывутся, скопятся и снова дружно бросятся на трудный перекат… У некоторых будут и третьи попытки, и четвертые, но все пройдут его.
В ночной тишине становилось слышно, как иные косяки проходили плес верхом, и создавалось впечатление, что вода вскипала. Это означало, что лососям уже тесно было идти по речному дну, не осталось места в толще потока, и они вынужденно занимали его верхние слои. А у перекатов возникали такие заторные накопления рыбы, что вода бело бурлила часами, успокаивалась ненадолго и снова закипала. А над рекою сияли с утра до вечера, и разрывало ее несмолкаемые плеском и день, и два, и три, вся река от кривуна до поворота кипенно белела, светясь даже ночью.
Горбуша почти столь же ценна для нас, что и кета, хотя Амур ее заходит гораздо меньше. а на Камчатке ее ловят больше, чем других лососевых. И на Сахалине, в Приморье. Все-таки она не может одолевать столь громадные реки, как Амур, ей более подходят средние и небольшие горные речки, которых – множество.
Но у горбуши есть и свои достоинства. Она созревает в 2-3 раза быстрее других проходных лососевых и не столь скована строжайшей наследственной программой, повелевающей идти на нерест непременно туда, где появилась на свет. Конечно, она стремится к своей колыбели, но может отложить икру и в других подходящих водоемах.
Этим тихоокеанским проходным лососям нет цены, для людей они – великий дар природы. Захода их в Амур терпеливо ждали еще древние аборигены, потому что с появлением гонцов горбуши, и летней кеты приходило изобилие сытной вкусной пищи. Не только ели до отвала, но и про запас сушили для себя и собак. Икру за неимением соли обычно выбрасывали. С присоединением Приамурья к России появилась соль, а потому вскоре стало возможным готовить красную рыбу впрок, и с тех пор она здесь в ранге отличного продукта и дорогого товара, пищевого ресурса высокого достоинства. В свежем виде, в консервированном. Соленом, копченом, валенном… Красная икра, кета семужного посола, балыки, теша.
Остается сожалеть, что запасы этих рыб изменяются обратно пропорционально росту наших знаний о них, нашему умению учитывать и прогнозировать размеры стад.
Необходимо восстановить множество загубленных лесозаготовителями и приисками нерестилищ, избавить реки от лавин неочищенных сточных вод, решительнее бороться с прямыми и косвенным браконьерством… Впрочем, это тема для другого разговора. Серьезного. И он касается не только кеты и горбуши.