Это будет рассказ про нэпмана.
Которые пролетарии не хотят про это читать -- пущай не читают. Мы не
настаиваем! А только факт очень густой. И нельзя его обойти полным
молчанием.
Произошло это в самые недавние дни.
Сидит, предположим, нэпман Егор Горбушкин на своей квартире. Утренний
чай пьет. Масло, конечно, сыр, сахар горой насыпан. Чай земляничный.
Родственники так и жрут эти продукты без устали. Нэпман Горбушкин тоже,
конечно, от родственников не отстает -- шамает.
Под пищу, конечно, легкий разговор идет. Дескать, пожрем сейчас и
пойдем ларек открывать. Надо, дескать торговлишкой оправдать чего сожрали.
Вдруг, конечно, звонок происходит. На лестнице.
Происходит звонок, и в квартиру входит обыкновенный человек и заявляет:
-- Я-- агент. Гепеу. Не бойтесь! Который тут нэпман Егор Горбушкин--
пущай живо собирается и идет со мной. Вот мандат и повестка.
Отчаянно побледнел тут нэпман Горбушкин. Начал читать повестку. Да,
действительно велят немедленно явиться по уголовному делу.
Встал нэпман из-за стола. Отчаянно трясется. Зубами ударяет.
- Только бы, -- говорит, не высшая мера. Высшую меру я, действительно,
с трудом переношу. Остальное как-нибудь с божьей помощью.
Горячо попрощался нэпман со своими родственниками, всплакнул о
превратностях судьбы, взял в узелок немного несъеденных продуктов и папирос
три коробки и под общий плач отбыл.
Отбыл и, конечно, не является. И уже три часа дня ударяет -- нету
нэпмана.
Тут плач и рыданье происходит в квартире. Родственники приезжают
совещаться.
Жена, мадам Горбушкина, сквозь рыдание произносит:
-- Дескать, по какому делу влип мой супруг -- еще пока неизвестно. Но
одно ясно: какое-нибудь дело найдется. У каждого человека дела имеются, и
каждый человек по краешку ходит. Но неужели же за это высшую меру могут
сделать?
Брат нэпмана, Павел Горбушкин, говорит:
-- На высшую меру я, -- говорит, -- не надеюсь. Но скорей всего в силу
социального положения, как пить дать, конфискуют имущество. Это, --
говорит,--- уж прямо вот как верно. Предлагаю в виду этого ликвидировать
имущество, а то, -- говорит, -- вдове жить будет нечем.
Начали, конечно, родственники в ударном порядке шкафы перетряхивать.
Вытрусили разные костюмы и одежу в кучу, начали продавать. Разные жильцы и
торговцы сошлись.
Тут же мебель запродали, пианино загнали за приличную сумму.
К вечеру, одним словом, продались. Начали даже квартиру сватать.
Оставила вдова с братом себе только боковую комнату, а остальную площадь
сосватали с подходящими въездными.
Вдруг в семь часов вечера нэпман Горбушкин является. Веселенький и
слегка под хмельком.
-- Фу,--- говорит, -- пропасть какая. Я -- говорит,---думал, что высшая
мера, а оно ничего похожего. Вызвали меня для одной справки. В роде как
свидетелем. Я уж, --- говорит, -- дорогие родственнички, от превеликой
радости в ресторации лишние полчаса просидел. Извиняюсь за тревожное
волненье. .
Тут, конечно, происходит немая сцена в проданной квартире.
Однако, нэпман Горбушкин ничуть даже не огорчился. .
-- Это, -- говорит, -- прямо даже очень великолепно, что запродались.
Все мы по краешку ходим. А оно без имущества много спокойней и благородней.
После небольшого фокстрота родственники осторожно разошлись по домам.